— Мой муж, в его
семьдесят четыре года, стал легкомыслен, как ребенок… он стал страшно самоуверен, он кидается во все стороны, рискует, аферирует, не слушает никого и слушает всех… Его окружают разные люди, из которых, положим, иные мне преданы, но у других я преданности себе найти не могу.
Неточные совпадения
—
Семьдесят восемь,
семьдесят восемь, по тридцати копеек за душу, это будет… — здесь герой наш одну секунду, не более, подумал и сказал вдруг: — это будет двадцать
четыре рубля девяносто шесть копеек! — он был в арифметике силен.
—
Семьдесят лет живу… Многие, бывшие студентами, достигли высоких должностей, — сам видел!
Четыре года служил у родственников убиенного его превосходительства болярина Сипягина… видел молодым человеком, — говорил он, истекая слезами и не слыша советов Самгина...
Мне казалось, что каждому отдельно было неприятно, как и мне, но, полагая, что такое неприятное чувство испытывал он один, каждый считал себя обязанным притворяться веселым, для того чтобы не расстроить общего веселья; притом же — странно сказать — я себя считал обязанным к притворству по одному тому, что в суповую чашу влито было три бутылки шампанского по десяти рублей и десять бутылок рому по
четыре рубля, что всего составляло
семьдесят рублей, кроме ужина.
Пугачев в
семидесяти верстах от места сражения переплыл Волгу выше Черноярска на
четырех лодках и ушел на луговую сторону, не более как с тридцатью казаками.
С тех пор он жил во флигеле дома Анны Якимовны, тянул сивуху, настоянную на лимонных корках, и беспрестанно дрался то с людьми, то с хорошими знакомыми; мать боялась его, как огня, прятала от него деньги и вещи, клялась перед ним, что у нее нет ни гроша, особенно после того, как он топором разломал крышку у шкатулки ее и вынул оттуда
семьдесят два рубля денег и кольцо с бирюзою, которое она берегла пятьдесят
четыре года в знак памяти одного искреннего приятеля покойника ее.
— Так, батюшка! — перервал толстый господин, — что правда, то правда! Там подают пять блюд, а берут только по
семидесяти пяти копеек с человека. Так-с! Но позвольте доложить: блюда блюдам розь. Конечно, пять блюд — больше
четырех; да не в счете дело: блюдца-то, сударь, там больно незатейливые.
Тоже удивительна мне была и цена, какую он брал за свое артистическое искусство: за целое платье он брал от
четырех до пяти злотых, т. е. шестьдесят или
семьдесят пять копеек.
Тут узнали мы от своих словоохотливых товарищей, что вчера Тимьянский и Кайсаров вместе еще с тремя студентами, Поповым, Петровым и Кинтером, уходили на целый день за город к Хижицам и Зилантову монастырю (известное место, верстах в
четырех или пяти от Казани), что они брали с собой особый большой ящик, в котором помещались доски для раскладывания бабочек и сушки других насекомых, что всего они набрали штук
семьдесят.
— А фунт хлеба стоит
семьдесят пять копеек! Значит,
четыре фунта хлеба, гривенник на прежние деньги! Да как же ему не совестно! Ведь это Албантовы, первые богачи в деревне, они осенью одного вина продали на сто двадцать тысяч. Как же ты его не пристыдил, что так врачу не платят?
Опытный парижанин Вырубов уверял меня, что в Париже, устроившись в Латинском квартале, я могу жить очень сносно на каких-нибудь двести пятьдесят франков; а это составляло только около
семидесяти рублей по тогдашнему курсу. Меня совсем не пугал такой бюджет. Я с полной решимостью и даже с внутренним удовольствием переходил с ежегодного расхода тысячи в
четыре рублей на расходы в каких-нибудь восемьсот рублей, а может быть, и меньше.
— Конечно, ему за
семьдесят, а говорят, и больше, а ей лет двадцать. Много ведь их,
четыре девки. А граф, старик, женился назло своим родным. Надеется еще иметь детей. Мы ездили просить ему благословение.
Борьба была неравная, и
семьдесят лет взяли свое. С трудом дотащился он до Кобрина и здесь слег. Хотя он и написал в Петербург, что остановился только на
четыре дня, но такое решение не основывалось ни на чем, кроме надежды, и остановка потребовалась в десять раз длиннее. Здесь болезнь его развилась и выразилась в новых, небывалых еще симптомах.